Предложение руки и сердца она приняла не без внутренних колебаний. Светлана не привыкла себя обманывать и понимала, что едва ли влюблена в Илью. Она не сгорала от страсти, но, в целом, ей было довольно хорошо и спокойно в его компании. В нём чувствовался мужчина. И потом… наверное, она просто устала быть одна. Пять лет. Пять бесконечно долгих лет тишины, надежды и ожидания. И — ни весточки, ни звука… Она была всего лишь слабой женщиной, которой хотелось крепкого сильного плеча, на которое можно было бы опереться. Она, как утлая лодочка в бушующем море, металась в поисках тихой гавани и долгожданной пристани. Ей хотелось тепла, и ласки, и заботы. И чтобы было, с кем пошептаться ночью — голова к голове, лёжа на одной подушке…

Свадьбу Илья предложил сыграть в ту же дату, когда они со Светланой впервые встретились в Таллине, на съёмках. Это снова было слишком шаблонно, больше даже смешно, чем действительно романтично, но Светлана решила держать своё мнение при себе. В конце концов, почему бы им не пожениться именно в этот день? Какая, в сущности, разница?..

Многочисленная родня Ильи обитала в далёкой кубанской станице, поэтому на свадьбу в Москву никто не приехал. Свекровь прислала телеграмму с поздравлениями и намекнула, что сыну всё равно необходимо выкроить время и привезти молодую жену на «смотрины», пусть даже несколько запоздалые, и там уже заодно отметить свадьбу «по-людски», как принято у них на Кубани — широко, шумно, хлебосольно и весело.

Со стороны Светланы вообще никого не было, кроме бывшей однокурсницы — соседки по общаге, которую она пригласила в свидетельницы.

Мама на свадьбу не поехала, мотивируя тем, что ей не с кем оставить Тёму, а с ним ехать — только позориться. Парнишке исполнилось уже восемнадцать лет: он кое-как, с грехом пополам, закончил школу, а затем поразил всех, блестяще поступив на физико-математический факультет московского университета — правда, на заочное отделение. В армию Артемия, естественно, не взяли, с его-то задержкой психического развития. Несмотря на недюжинный ум и широкий кругозор, вести себя парень толком так и не научился, мало продвинувшись за минувшие годы в изучении правил хорошего тона. Друзей у Тёмы предсказуемо не наблюдалось, но он, похоже, совершенно об этом не переживал, являясь лютым интровертом. Замкнутый, нелюдимый, он по-настоящему страдал, когда его вынуждали с кем-нибудь общаться. Разговаривая с посторонними, он никогда не смотрел им в глаза, не улыбался, а порою даже откровенно морщился и мог ляпнуть на голубом глазу что-нибудь типа: «Мне неприятно стоять рядом с вами, от вас мерзко пахнет — можно, я уйду?»

Мама никогда не заговаривала об этом, но Светлана знала: она до сих пор обижена на дочь за то, что та сбежала поступать в Москву и бросила её в Речном — один на один с проблемным сыном. Матери казалось, что поступок Светланы был крайне эгоистичен, и ни разу мысль о том, что у девочки тоже должна быть своя жизнь, своё счастливое будущее, не пришла ей в голову. Она просто затаила в душе эту обиду и — оттого, что никогда открыто не признавалась в этом Светлане — чувствовала себя великомученицей, едва ли не святой, покорно несущей свалившийся на неё крест.

Светлана искренне любила братишку и с радостью забрала бы его к себе, в Москву, но кто стал бы сидеть с ним, пока она находилась на съёмках или гастролях? Мама же и слышать не хотела о переезде к дочери вместе с Тёмой — она говорила, что ей уже слишком много лет для того, чтобы так резко менять собственную жизнь.

С отцом Светлана не общалась и не виделась, поэтому тем более глупо было бы высылать ему приглашение на свадьбу. А больше, по большому счёту, звать ей было и некого. У неё имелось много приятелей, коллег и знакомых — но никого из них она не могла назвать своим близким другом или подругой. Зато Илья от широты душевной наприглашал кучу своих друзей.

Сама свадьба пролетела, не оставив какого-либо значимого следа в сердце. Да, конечно, были и белое платье с фатой, и машины, украшенные лентами и воздушными шарами, и роскошный Грибоедовский дворец бракосочетаний, и шампанское на Ленинских горах, и богатый банкет в «Праге», и бесчисленные крики «горько» от коллег-артистов… Но Светлане весь день казалось, что всё это происходит с ней не по-настоящему — она словно играла роль. А ещё… наверное, это было совсем глупо, но она до последнего ждала, что вот-вот появится Даня, прямо в разгар регистрации, возьмёт её за руку и просто молча уведёт за собой. Так, как это бывает в кино или в книгах. Она всё оглядывалась и оглядывалась на двери, но Даня, разумеется, не пришёл.

Первая брачная ночь стала шоком для обоих молодожёнов.

Для Ильи — потому, что Светлана оказалась не девственницей. Для неё — потому что, как выяснилось, это имело для него огромное значение. Оказывается, «быть первым» Илья считал едва ли не делом чести.

Конечно, как интеллигентный человек, коим он искренне мнил себя, Илья не стал устраивать плебейских мордобоев или пошлых скандалов. Он просто окаменел, хмуро отстранился от Светланы и, нащупав на прикроватной тумбочке коробок спичек и сигареты, закурил прямо в постели.

— Сколько мужиков у тебя было? — мрачно спросил он. — Какой я по счёту?

Светлана опешила и от растерянности ответила чистую правду:

— Ты второй.

Илья издевательски расхохотался.

— У вас, баб, всегда так — кто не первый, тот обязательно второй! Почему ты сразу меня не предупредила? Могла бы и сказать… А то строила из себя недотрогу…

— Я ничего из себя не строила, — губы Светланы задрожали. — Ты сам за мной целый год таскался, я не водила тебя на поводке.

— Я тебя берёг, — не слушая её, продолжал патетически вещать Илья. — Я хотел сохранить тебя до свадьбы чистой и непорочной… А ты, оказывается, всё это время просто ловко водила меня за нос, строя из себя невинную овечку!

Светлана еле заметно поморщилась — его речь напомнила ей дешёвую сцену из какого-то низкопробного фильма и оттого казалась ещё более оскорбительной.

— Когда это я строила? Если бы ты прямо спросил меня о прошлом — я бы рассказала всё честно… И подумать не могла, что для тебя это так важно. Да, я встречалась с парнем, это было до тебя — и что из того следует? Что я досталась тебе «из вторых рук»? Ну так ведь ты тоже, насколько мне известно, далеко не неопытный юнец… мягко говоря.

— Это другое дело, — отрубил он. — Я же мужчина. Для нас многочисленные связи — скорее комплимент, чем позор, в отличие от женщин.

— Потрясающие двойные стандарты! — разозлилась Светлана. Не хотелось больше продолжать этот невыносимый разговор. Вскочив с кровати, она накинула пеньюар и пошла в ванную.

Стоя под тугими струями душа, она долго тёрла мочалкой кожу, словно стирая с неё прикосновения губ Ильи — всюду, где он её недавно целовал. «Что же мы наделали?» — впервые подумала она о своём браке, и ей стало так страшно, что кожа покрылась пупырышками, несмотря на горячую воду. И как ей теперь жить с этим человеком? Терпеть его? Делить с ним постель?.. Хотя, кто знает — захочет ли он терпеть и делить после того, что узнал о ней правду…